17.   Материальная культура

   Одевались в 20-30 годы очень просто. На работу зимой надевали

брюки, телогрейку и шубу. На ноги сапоги, а то и поршни  (на нов.

булг. гов. пуршин с ударением на второй слог) - род обуви

в виде лаптей из выделанной кожи. При необходимости из ее

изготавливают из необработанной. Пригодна даже шкура павшего животного. 

Изготавливал их больше Мухаммадвали Галимов.

На кусок кожи ставил специальную дощечку определенного размера в

форме стопы с вырезанными отверстиями по краям. Через них пробивал

отверстия на коже для пропуска стяжки. Носки сшивал. Поршни очень

удобны и легки. При этом, из религиозных соображений, не допускалась

свиная кожа. По этой же причине не использовалась резинка для

поддержки исподнего. Считалось что она изготавливалась из свинины.

Вместо нее пришивались петельки, через которые пропускалась

веревочка. Рубашки по возможности шились из сатина. Верхом шика

для мужчины была сатиновая рубашка черного цвета. Модны были

бязь и штапель синего или серого цвета. Женские платья шились

обязательно ниже колен. Мужщины одевали популярную в то время

косоворотку. Ее застегивали до последней пуговки, как требовали

обычаи. Женщины сами перекрашивали бязь в нужный цвет.

  Каждая женщина вязала из овечьей шерсти. Всю последвательность

работ она выполняла сама. Это очищение шерсти от колючек и чесание.

Затем ее сучат, скручивают две нитки в одну, стирают и, высушив,

сматывают в клубок. Из шерсти вязали носки и варежки. Но не только это.

   По сути крестьяне вели почти натуральное хозяйство. Так как и с

образованием колхоза мало что изменилось. Выработанные трудодни оплачивались

натурой. Полученные продукты нужно было продать и на вырученные деньги

купить только самое необходимое, что нельзя было изготовить самому.

Это обувь, ткани, посуда и другое. Из шерсти вязали чулки, юбки, свитеры и

даже платья. Поэтому ценили шерсть от тонкорунных овец. Для вязания орнамента

нитки красили в разные цвета. А это достигалось кипячением их в казане в

растворенной в воде краской. Вязание в основном выполнялось зимними

вечерами при свете лампы, а то и лучины. Если мужщины способны выполнять

в своем углу работу по починке сбруи, обуви молча, то женщины старались

собраться у кого-то дома на посиделки и обсуждать все деревенские новости,

пройдя село из конца в конец по несколько раз. Не обходилось и без песен, танцев.

Каждая хозяйка за зиму создавала запас ниток на весну, лето и осень.

   Старые рубашки, платья, кусочки материи тоже шли в дело. Из них шили

лоскутные одеяла, коврики. Техника изготовления изделий из лоскутков

называется крамыш. Детские куклы шились тоже дома. Редко у кого

из детей в селе были купленные в магазине игрушки.

На выход взрослые имели читеки - легкие сапожки из кожи. Модны были

легкие кожаные тапочки с национальным орнаментом.

Не всякий мог позволить себе костюм из сукна или как его

называли "сукон". Причем отдельно пиджак назывался костюмом,

а брюки - брюка, с ударением на второй слог. А вместе уже 

костюм-брюка. Это называлось одеться по-русски. У женщин были

распространены золотые и серебрянные украшения, бусы, браслеты. Серги

носили все женщины. Карманные часы носили люди с достатком. Еще

в 50-е годы о наступлении времени обеда в селе и близких к нему

бригадах узнавали по флагу, поднятому на высоком шесте, закреп-

ленном к северо-западному углу пластинчатого склада, доставшемуся 

колхозу от Кабир бая. По этому сигналу поднимали флаг и в

бригаде. Мать, чтобы узнать, скоро ли придет обедать отец, все

просила нас посмотреть, не поднял ли Хаким бабай Салихов флаг.

Позже в конце 50-х годов у колхозников стали появляться наруч-

ные часы и бригадиры спрвлялись о времени у них. Хозяин часов не

считал за грех повести их вперед на 10-15 минут до обеда и назад после него.

   Жилища сельчан говорили об достатке. По данным архива, в

сентябре 1920 года 29 семей жило в домах, 33 - в мазанках 

и 29 семей в землянках. Дома ставили камышитовые с двухскатными

крышами, крытыми камышм, досками или горбылем.

   Мазанки были без каркаса. Столбы по периметру врывались в

землю. На центральные, более высокие, ставилась в длину матка -

толстое бревно, на него поперечные балки. На них сверху уклады-

вали камыш и сверху засыпали черноземом, затем слой земли, чтобы

не выдувало легкий нижний слой. Стены, внутри потолок обмазывали

и белили. Мазали и крышу, чтобы легче стекала дождевая вода. С

фасада были два окна. Напротив входа ставили печь, совмещенную с

очагом с котлом иногда и с плитой. К матке обязательно прибивали

крючок для эыбки (тат.лит. бишек т.е. колыбель). В доме имелись

нары, стол, несколько табуреток. На нары ставилась куна. Здесь

обычно обедали дети. В летнюю жару ее выносили во двор под дерево

и ставили на циновку из чакана. По мере перемещения тени дерева

перемещали и циновку с куной. Позже во дворе ставили шалаш,

приткнув его к дому и глухому забору с улицы. Часть забора

вырезалась прямоугольным окошком на петлях и подпиралась вверх

планкой. Тогда вся семья за обедом могла наблюдать за  улицей.

В маленьком селе все знали друг друга, и для приличия каждого

проходящего приглашали к столу.

   Землянки первоначально углубляли в грунт на метр-полтора,

затем сооружали невысокие стены. Выход был сразу на улицу, без

тамбура. Вверх от двери на улицу вели несколько ступенек. Позже

землянки уже не углубляли. Тем не менее при сильных буранах

такие жилища с подветренной стороны засыпало снегом до самой

крыши. Утром из дома нельзя было выйти. Дверь, заваленная снегом,

не открывалась. В таком случае соседи откапывали двери с улицы.

Дальше сам хозяин копал в снегу траншею до менее глубокого места. 

Землянкой такое жилище называли потому, что первоначально оно

было углублено в землю и пол был земляной, отполированный босыми

ногами как асфальт.

   Саманные дома ставили до наводнения 1926 года. Наученные

печальным опытом их перестали строить. Традиции ставить деревянные

дома не было. Все имевшиеся пластинчатые были куплены в окрестных

русских села, более ранних по основанию. Таких пустующих было много

после раскулачивания.

   Дворы огораживались камышитовым забором. Мы его называли шал.

По линии забора между стойками рыли траншею глубиной не больше

штыка лопаты и зарывали пучки камыша. Все это прихватывали

поперечными жердями. Обычно крупный рогатый скот любит чесаться

об такой забор и ломает пучки. Поэтому в несколько рядов

протягивали колючую проволоку. Хайретдинов Касым жил очень бедно. К весне

обычно весь камыш шала истапливал, затем забор снова восстанавливал.

В 60-е годы заборы повсеместно ставили уже из горбыля и обрезных досок.

   В 50-х годах землянки перестали строить. Стандартным считался

камышитовый дом на невысоких тумбах, промежутки между которыми

закладывались саманом или обмазанными пучками камыша, размером

6 на 6 метров с двухметровым коридором на всю длину. Моему отцу

плотник предлагал заложить дом размером 6 на 8 метров, как

позволял  лес, но хозяин был против таких огромных размеров после

маленькой землянки. Такой дом состоял из двух половинок.

Передняя светлая часть называлась залом. Здесь на стене висело

радио, по возможности было большое зеркало, обязательно численник

т.е. отрывной календарь, увеличенные фотографии дедушки и

бабушки, самих супругов. В самодельной раме виели семейные фото.

За рамкой книга Корана. Чаще Коран хранился в специально сшитой сумке,

которая висела на стене. 

  Сами стены весной белились. Обычно это было к первомайскому

празднику. Вторая половина отделялась большой печью, совмещенной

с очагом. Завершала перегородку небольшая дощатая стена с остек-

ленный дверью. Здесь готовили пищу. На нарах спали дети. Под

ними был лаз под пол. Зимой под нарами хранил тыкву, часть

картофеля, остальная под полом. На стену вешали самодельную

посудницу - "нэлбэкчэ" (нэлбэк - тарелка).

   В зале на пол стелили кошму или циновку из чакана (рогоз), обмененную

в в соседнем селе Комаровка на тыкву. Там же приобретали зембили -

вместительные сумки, сплетенные из того же материала. У сельчан не было

традиции плетения из него.

   Летом семья весь день проводит в мазанке, которая называется

"казан ой"- летняя кухня, при хорошей погоде под шалашом. Между

домом и летней кухней маленький дворик, отделенный от огорода

заборчиком. Двор старались содержать в чистоте, наиболее

старательные хозяйки обмазывали его красной глиной, замесенной

с кровьми лепешками.

   За домом располагались загон для скота и сенник. Баня

ставилась в огороде подальше от сенника и скотного двора. При

топке искры могли вызвать пожар.

   Общественные здания, дома и бани отапливали камышом, который

рос сразу за селом. Из камыша вязали пучки для строительства.

Их не травили скотом. Камышовых зарослей в 1922 году

была 801 десятина или 874 гектара. Для отопленя школы, сельсовета

была введена топливная повинность. Вот выписка из протокола

сельского совета за 1919 год:

    1. Обеспечить семьи красноармейцев камышом; 

    2. За непривозку 100 снопов в пользу общества - препровждение

       в Особый отдел.

   У каждого дома зимой высился шиш камыша. Те, кто сам не имел возможности

сам накосить, покупали. Ставили шиш так: первые

5-6 снопов устанавливали двое. Следующие можно было и одному.

Снизу снопы были толще, поэтому шиш приобретал форму конуса.

Сноп был длиной до четырех метров и более, поэтому его ломали

посредине. Иначе при топке нельзя было закрыть дверь и дом

выстужался. В теплые дни топили не ломая, некоторые время мирясь с

потерей тепла. За раз истапливали полтора-два снопа, в зависи-

мости от мороза. Горячий пепел еще некоторое время перемешивали,

чтобы сгорели остатаки, затем задвижкой перекрывали тягу, оставляя

щелочку еще на некоторое время. Если снег намерзал на сноп и не

стряхивался, то его заносили на ночь. Тогда к утру камыш можно

было топить, не опасаясь сильного задымления  дома. Хозяйка на

противне сажала в горячую печь целую тыкву. Она испекалась,

смарщивалась. Тогда мы дети садились за куна на нарах и

ложками прямо из противня ели с хлебом это лакомство. Твердые

сорта тыквы мать резала ножом как хлеб, тогда мы брали куски в

руки и обходились без ложек. Такая тыква называлась таш кабак -

каменная тыква. Особым лакомством топленое таким же образом 

молоко. Так готовили и мелко рубленную картошку -тилди.

   Не всегда у хозяйки бывали спички. В таком случае она брала

у соседей горящие угольки и спешила домой, пока те не погасли.

До сих пор в селе некоторые говорят: - Торопишься, как-будто за

огнем пришел. -  Каждая женщина имела запас углей. Их специально

заготавливают. Когда топят печь, отбирают твердые породы деревьев. 

Угольки от них не дожигают, а отбирают при помощи шипцов в

чугунок побольше и накрывают, чтбы потухли. А в очаге постоянно

тлеют угольки. Туда периодически подкладывают новые из чугунка

и целый день нет необходимости бегать к соседям. Этими

угольками греют самовар. Берутся несколько угольков, поджигаются

щепками или бумагой, сверху накладывают еще и раздувают. Так же

греют и утюги, только ими приходится размахивать, чтобы подожженные

угольки разгорелись, проветриваясь через отверстия.

   Добывали огонь и сами. Брали кусок гранита или, как его называли,

дикий таш т.е. природный, не сделанный руками таш

\камень\, проводили по нему напильником. Искрой от них поджигали

вату. Раздувая затлевшую вату, получали огонь. Уезжая на работу,

брали с собой подожженную веревку из ваты или пеньки. Она

тлеет долго и удобна и для прикуривания.

Вернуться