III.В новом доме со старыми «грехами» отца.

 

Летом 1936 года, наконец-то был приобретен домик за 750 рублей на нашей же улице.  Финансовые вопросы были решены дедушкой, отцом, возможно, была оказана помощь и братьями отца, которые работали в Крыму (г. Симеиз). Идрис абый работал шеф-поваром в санатории имени Фрунзе, Абдрахман  абый – продавцом.

Дом был разобран, перевезен и установлен на новом месте за 2-2,5 месяца знакомыми дедушки из села Пустыни. Их было трое: отец и два сына. Все они были хорошими специалистами-столярами.

А немногим раньше, когда мы еще жили у Фазлулла зуряти, мы приобрели корову. Таким образом, потихоньку, наша большая семья стала входить в обычный ритм сельской жизни, несмотря на происшедшую репрессию и ограничения свобод и прав после неё.

Однако  жизнь в нашей семьи продолжала отличаться тем, что моральная её сторона, созданная  отцом, осталась без изменений.

С сентября1936 года я поступил учиться в 4 класс. Основным учителем  класса был заведующий школой Конеев Исмаил  абый. Кстати, через год он стал директором средней школы села Мочалейки, где учился и я до 8 класса до начала войны. Учеба в 4 классе шла хорошо, и по окончании Телятинской начальной школы я получил «Похвальную грамоту» которую и сейчас храню.

Опишу несколько случаев, происшедших во время учебы в 4 классе. Однажды, проходя мимо кладбища в сумерках, я заметил, как над какими-то могилами играли лучи, направленные вверх и вниз. Меня это событие очень удивило. На другой день я задал вопрос об увиденных мною лучах своему учителю Исмаилу абый.  Он, разъясняя этот вопрос при всем классе,  сказал, что «эти явления  случаются, тогда, когда выделяются лучи видимого фосфора из костей человека при их разложении и они стремятся вверх». Насколько ответ правильный,  я до сих пор не мог уточнить и не пытался уточнять.

Был случай, когда первая жена Исмаила абый, пришедшая из села Решетина, поручила передать через нашу маму фотографию его 6 летнего сына отцу. Это было выполнено мною в школе.

Третий случай связан с учительницей третьего класса Бинеевой Л. Как только выходил Исмаил абый из нашего класса, я выбегал из своего класса и, открыв дверь третьего класса, кричал в зал «яшь-ани», «яшь-ани» (молодая мать), после чего убегал на свое место.  Так я сделал несколько раз, но однажды был вызван в учительскую, где получил несколько раз по щекам от учителя Янборисова «за срыв занятий в третьем классе». Однако свое детское зло я продолжал повторять и на улице. Всё это делалось без подсказки матери, а отец молчал, но, возможно,  не реагировал.

Новый наш дом мы освоили со многими пристройками. И у нас  появилась «кара изба» с русской печью, сени, между ней и так называемой горницей. Деревянная пристройка для коровы и плетеная для кур и овец. За старым садом дедушки мы продолжали ухаживать, так как никто не претендовал на него. Поскольку мы новый домик установили рядом с местом, где был дом дедушки, то к нам отошла площадь рядом с нашим садом, и получился ещё один сад, который был позже рассажен отцом яблонями, смородиной и т.д. однако, мы не смогли как следует ухаживать за новым садом. Забегая вперед, я напишу о том, что обеспечивать полив этих насаждений было поручено мне, 10-12 летнему мальчику, а таскать воду по сотни ведер из пруда по крутому берегу, очевидно, долго я не мог. Отец убежал перед тем, как родился ребенок у Бинеевой Л., мать работала в колхозе, нашим старикам не позволял возраст. Все эти причины привели к тому, что яблони, смородина и другие насаждения между яблонями постепенно высохли. На этой площади в четыре сотки (одна сотка – 100 м²) мать организовала посев кормовой свеклы для домашних животных. Эту площадь мы с матерью копали лопатами. В эти годы к работе по перекопке площади бывшего сада начали привлекать и 10-летнего Рифата. Через  пару лет мать, я и Рифат вплотную копали площадь под картофель в 50 соток и сажали картошку тоже лопатами, правда, некоторое время спустя, через год, два по вспаханной лопатами земле картошку сажали сохой, так как колхоз начал выделять лошадь. И по иронию судьбы нашу постаревшую Ласточку, загубленную плохим уходом беговую лошадку. Убирали картошку осенью, также сохой. Кормовую свеклу убирали лопатами, хранили её в двух ямах. Сколько было приложено труда по уходу за старым садом, за кормовой свеклой  и за картофелем в течение лета, об этом и не напишешь. Кто жил в селе, тот поймет, а кто проживал в городе и не поймет никогда.

Все сельское население трудилось от зари до темна. Поэтому люди всегда стремились оставлять свои родные края  и как-то устроиться в городе. Мало кто из ребят возвращался после службы в армии.

Кроме работы в колхозе, без выходных и отпусков,  надо было выкроить время для работы на собственном огороде и ухаживать за домашними животными. Правда, в зимнее время работа в основном мужчины, а женщины занимались, кроме штатных работниц, домашними делами. Наша семья успокаивала себя тем, что мы вливаемся в обычную жизнь сельских семей. Одновременно надеялись на то, что наши семьи когда-нибудь будут реабилитированы.

Кроме домашних забот, как многие их понимают, у домашних хозяек была одна «мужская» работа. Это доставка, почти на себе вместе с детьми топлива-хвороста для русской печи в кара избе и для печи «голланки» в горнице. Хворост мы приносили из леса, ведь углем в то время не топили.

(Вернуться)