XII. Прощальный вояж в родные
края.Июль-август 2000 года.
Последний раз мы с Рифатом и семьями были в родных
краях в 1975 году. С тех пор прошло 25 лет.
Годами, веками, тысячелетиями течет наша река
Волга-Агидель, как любая большая река, никогда не останавливаясь. Точно также
течет наша небольшая жизнь, никогда не
останавливаясь. Даже пришлось придумать небольшой стишок – песню на старинный
мотив, который напевал наш родственник Кялюк
абый во время отпусков, когда он приезжал с фронта в наше село.
***
Агидель ага, агиделькай
бара,
Санамынча гомерляр;
Озлеп жырласанда, уксеп
жылаксанда,
Кайтмый безг¶ гомерляр.
***
22 июля 2000 года около полуночи мы приехали в наш
районный центр Каменка. В нашей округе
расположены шесть татарских сел, известных во многих областях
(Астраханской, Саратовской, Куйбышевской, Оренбургской, Московской и т.д., а
также в Татарстане), как «алты авыл» - шесть сёл. Мочалейка, Кикино, Кобылкино в нашем районе, два села Кутеевка
(Качкару) и Решетино в соседних районах, а в центре их наше село Телятино.
Расстояние между этими селами всего по несколько километров. Есть также село
Ятмис и отпочковавшаяся от Кобылкина деревня Нурлытан.
Места известные. Недалеко от Кикина расположено село
Тарханы, где родился и похоронен М.Ю.Лермонтов. Во время экскурсий можно
посетить подвал здания, где хранится
свинцовый гроб Лермонтова, привезенный его бабушкой с Кавказа в XIX веке. В сорока километров от нас городок Чембарь,
где родился В.Г.Белинский. Поэтому до недавнего времени Каменка называлась Камен-Белинская. Есть еще
одно памятное место. Это станция Варежка в семи километрах от нашего села.
Здесь проживал маршал М.Н.Тухачевский.
Наша обаятельная сестра Наджия с сыном Ринатом
встретили нас радушно. Переночевали как дома. Наджия - дочь нашей Айши апа, племянницы нашего деда. На
другой день, на машине Рината мы выехали в Ятмис, где живет Адия апа, она
двоюродная сестра нашего отца. Адия апа до Отечественной войны работала в
Крыму, во время войны вернулась в колхоз, выучилась на трактористку, стала
бригадиром в нашем колхозе «Алга». Работала
на тракторах НАТИ, СТЗ, Универсал
(всего пять тракторов на колхоз),
и была моей любимой сестрой и наставницей до призыва в армию. Наверное,
во многом благодаря её стараниям привилась мне и Рифату любовь к технике.
Дома её не оказалось, соседи сказали, что она
работает в огороде. Я пошел к ней, и по пути думал, узнает ли она меня? В 1975
году, когда мы виделись в последний раз, у меня не было ни бороды, ни усов.
Увидел её, перехватило в горле и не сразу удалось выговорить полные слова. Но
все же я спросил, узнает ли она меня? Она сразу не узнала, назвала несколько
имен, пришлось признаться, что я её брат - Анвер. Обнялись, она поплакала,
успокоились и, убрав слезы, пошли в дом. На крыльце нас ждали и Рифат, и
Наджия…
Очень много вспоминали, обо всем говорили. После
обеда стали прощаться. Я ей сказал, что теперь, увидев Адия-апай, мою дорогую
сестру и наставницу, я спокойно могу умереть. Мы сели в автобус, а она стояла и
плакала, как бывает в кинофильмах...
Это было первое прощальное свидание с молодостью. Не
буду скрывать, у меня тоже были слезы в глазах.
Её сын Калимулла живет с семьей в Каменке – с ними
увидеться не удалось.
Побыв у
Наджии немного, мы встретили нашего двоюродного брата Фарида Алимжановича
Чернышова, который, после чая, повез
нас в Мочалейку (25 километров) на своей машине. Фарид – агроном, много работал
в других районах области. Теперь обосновался как самостоятельный фермер в нашем
районе. Избран председателем Союза фермеров в районе. Проживает с женой Равзой
(Кикинская) и сыновьями Ильхамом и Ильдаром
в своем доме в селе Анучино. Жену старшего сына зовут Наташа. В этот
гостеприимном доме, мы услышали от
Равзы такие слова, которые мгновенно породнили нас с нею. Искренне
произнесенные слова «бабакай», «¶пкай» так приятно было слышать. Она много рассказывала о
наших родственниках как в Кикино, так и в Телятино, чем тоже нас удивила.
Остановимся немного на фермерской работе. Мало кто
знает, почему некоторые фермерские хозяйства растут и процветают в черноземной
области? Если вникнуть в их труд, в их отношение к земле, то можно будет понять
и результат их труда. По примерному распорядку дня работа у них начинается
после подъема в четыре часа утра, сразу начинается дойка коров, препровождение
домашнего скота в стадо. Сыновья начинают раздавать хлеб по селам из пекарни. А
там ещё…поле, сено, растущий хлеб, сорняки. Домой возвращаются для отдыха в 22
– 23 часа, некогда и выпивать. А планы ещё обширнее, не только полевые, но и
домашние, строительные, общественные.
Вернемся к нашему путешествию. Приехав в Мочалейку,
Рифат быстро нашел нашу родственницу Тайфя (по линии матери), бывшую главного бухгалтера
колхоза «Игенче», объединенного в 50-е годы с нашим колхозом «Алга». У них
Рифат жил в зимнее время, когда учился в школе с пятого по десятый класс. Фарид
вскоре уехал обратно, а мы остались ночевать у неё, как в трехзвездочном отеле.
Вспоминая молодость и годы, проведенные в Мочалейке, говорили до трех часов,
пока я не сказал: «Пора отдыхать, об остальном поговорите в следующий раз».
Следующего раза уже не получиться, к сожалению, мой дорогой Рифат, уже и не
увидит выхода этой книги.
На следующий день мы с Рифатом пошли пешком, как в
молодости, по родной своей земле, по
знакомой своей дороге обратно в Телятино.
Расстояние всего четыре-пять
километров. Между двумя селами лес. Как выйдешь из леса – виднеется наше
Телятино, по улицам которого мы бегали босиком, играли, выросли, а потом
разошлись.
Где Вы, оставшиеся от единоличных времен ветряные
мельницы, которые были видны издалека в первую очередь? Только на нашей
половине села их было две. Спросил об этом Рифата, а он их, оказывается, не
помнит. Их сломали еще до войны. Вместо них построили водяную мельницу на реке
Арлю в полутора километрах от села. Но
уже в 1975 году и её тоже не было. А вместо широкой и глубокой реки остался
узкий и неглубокий ручеек, который перешагивают все, даже дети. А мы в этой
реке купались, ловили рыбу самодельной снастью – корзинкой в виде конуса.
Руководил рыбалкой Кадим. Мы с его братом Адгамом подгоняли с двух сторон рыбу
«болтушками» (длинными палками на кончиках которых укреплялось что-то в виде
молотка). А корзинку с рыбой вытаскивал Кадим.
Когда купались, кто-то всегда завязывал рукава
рубашек и мочил их водой. Когда вода высыхала, развязать узел было невозможно.
Развязывать рукава я носил Касыму абый, двоюродному брату, который часто
купался на другом берегу.
Когда мы жили у Алимжан зуряти, Касым абый научил
меня ездить верхом на лошади. Правда, после первых уроков нельзя было несколько
дней сидеть. Но потом, как пройдут синяки,
привыкаешь «на всю жизнь».
Касым и его старший брат Кадир абый не вернулись с войны.
Их отец Абдулла зуряти вернулся
инвалидом.
Да, сколько воспоминаний…
В селе мы остановились у нашего родственника -
племянника Наджии. Он избран муллой.
Мечеть в селе построили по проекту
Иртуганова Рустама Хусаиновича. Очень хорошей архитектуры. Красивая
мечеть. Минарет возвышается и далеко слышны волнующие сердце призывы к
священному намазу.
Не существует такой жидкости, которая теплотой
обливает сердце, в минуты воспоминай детства, неважно каким оно было, тяжелым
или нет. Но сердце теплеет. И человек в минуты такого волнения держится рукой
за грудь с левой стороны, а не за голову, и состояние это, возможно, похоже и
на инфаркт. Я прошу прощения за такую
попытку объяснить ностальгию.
Переночевав у Джафара и Раисы, мы утром стали
обходить наши родные улицы. Где наши товарищи с которыми мы росли и учились?
Рифат встретил своих сверстников, даже некоторых посетили в домах, даже
«закусили» с некоторыми. А моих никого не осталось… Или не вернулись с войны,
или уже ушли в мир иной, или разъехались в разные годы кто куда. У каждого
бывает в жизни такие минуты, когда
думаешь, что нас когда-нибудь не будет…
Тепло вспоминаю своих друзей. Надо сказать, что со
всеми я находил общий язык, со всеми ладил, почти всегда ладил. Правда, один из
сверстников почти всегда меня не долюбливал. Возможно, Касыйму Иртуганову,
моему однокласснику все восемь лет не нравилось, что я был круглый отличник, а
он сильно отставал. С моей стороны не было никакого отрицательного отношения к
нему. Он несколько лет назад умер.
Не увидел я и девочек своей юности. Влюблялись и были
самыми красивыми. Я и не отталкивал. Детская любовь, даже без единого поцелуя,
давала какую-то особую близость. Правда, очень редко, связь продолжалась с
помощью писем.
Девочка Бенет, с которой у нас начали складываться
отношения с четвертого класса, имела нелегкую судьбу. После побега из дома,
из-за отправки на принудительные работы по лесозаготовке в Северные районы
страны, она скрывалась. Её подругу осудили на пять лет. Её разыскивали органы
НКВД. Я знал, что она жила в подполье у родственников в Кузнецком районе.
Переписывались мы через её тетку. После войны она была свободна, а я был уже в армии, но отношения не
продолжились.
Другая девочка моей юности – Мавжудя. Как сказал
Рифат, эти девочки были самые красивые в нашем селе. Он пожилой человек и
обманывать не будет. Могу добавить (похвалиться в старости!) красивее, чем эти
две девушки, для моих сверстников, в селе не было. Армейская обстановка, время
и расстояние сделали свои выводы. Мавжудя, конечно, вышла замуж. Живет с мужем,
имеет замужних дочерей. Сейчас ей за семьдесят, как и мне. Я зашел к ней домой,
в комнате с ней сидела её дочь. Мы
обнялись и поцеловались. Мои усы и борода, наверное, мешали. Удивленной дочери,
удалось объяснить, что в молодости, мы
любили друг друга. Хорошо, что молодежь уже всё понимает. Немного поговорив,
она с мужем проводили меня до машины и
тепло попрощались, может быть навсегда.
Немного слов о первой любви Рифата.
Наше достойное поведение и отношение к нам окружающих
позволяли не отталкивать самых симпатичных девушек в селе. Вечерами парни и девушки собирались у кого-нибудь дома и под контролем взрослых
начинали какие-нибудь игры. Рифат дружил с красивой девушкой по
имени Сягадат. Из-за возраста,
они сами участия в играх не принимали, а сидели в стороне за печкой. Может
быть, у них и были клятвенные слова о
«вечной любви от всего сердца, от всей
души на всю жизнь», кто знает…
Рифат не видел Сягадат с 1950 года. Она
замужем.
Они не смогли
встретиться во время прощальной поездки 2000 года.
Почему рухнули их планы на будущее? С одной стороны
из-за поведения отца нас окружала очень
непростое общественное мнение. С другой стороны, мы сами очень переживали это, и расценивали порой как унижение.
Мы, дети, стеснялись этого, наверное, до самоунижения. Ведь подобного позора ни
один глава семьи не допускал, тем более, что он имел столько детей и жену.
Это был самый
«гнусный» пример для сыновей. Мать,
дедушка и бабушка нами гордились, а мы стеснялись поведения своего отца. Нам
приходилось не раз слышать в спину: «Яблоко от яблони…»
Может быть, Сягадат понимала и видела переживания
Рифата. Думаю, брата она не осуждала. Но это обстоятельство, доведенное в
мусульманской деревне до «пятна на всю жизнь», и не дало Рифату бороться за
свою любовь. Вселило неуверенность и отсутствие наступательного порыва…
Но вернемся к нашему путешествию.
Как изменилось наше село. Уменьшилось количество
дворов. Их осталось около ста. Изменились улицы, другими стали дома. Раньше
кругом располагались полуподвальные помещения, где в доколхозные времена
хранились зерно, мука, моченые яблоки, какая-то одежда, на зиму укрывали в них
пчел и т.д. Сейчас их тоже стало меньше. Улицы, где стояли дома заросли травой
и камышами.
Ещё в 1975 году мы посещали мощный холодный источник
воды - «чишмя су». Из-под земли клокотала вода, в ней Галия и Гельезем долго
мыли свои лица. В старину говорили, кто
моется этой водой, тот длительное время
останется молодым (наверное, шутка). Но с тех пор наши жены выглядят
молодыми.
Когда проходили по центру села, заметили те же старые
здания – бывшие мечети, которые давно уже были превращены в клубы, склады для
хранения зерна перед посевной компанией.
Помню тот день, когда приехали «русские мужики» в
кожанках. Чтобы снять минарет и полумесяц с крыши последней мечети (в селе было
три мечети). Почему я написал слово «русские»? Потому, что в селе не смел никто
демонтировать такие сооружения. В тот момент собрались вкруговую всё население
села, даже самое пожилое. Это было в 1934 году. Уничтожение символа исламской
религии все люди встретили враждебно. Эти, как сейчас говорят «ошибки» не
прощались никогда. Как при Иване Грозном, когда крестили татар. Тогда
сохранилась мусульманская вера.
Люди, особенно старшее поколение, всю жизнь
молившиеся в мечети сначала «гудели» как пчелы внутри пчелиного гнезда внутри
ящика, а потом плакали как дети. Мы бегали вокруг людской толпы.
В дальнейшем эти здания сначала использовали как
центры просвещения. В старой мечети стоял небольшой шкаф для хранения книг.
Этот шкаф, вероятно, заменял библиотеку. Однако заполнен он был книгами о
правилах выращивания домашних животных – свиней. Свиней у нас до середины войны
не выращивали.
Я не был приучен к чтению литературы из этой
библиотеки. Более того, в процессе учебы до пятого класса мать читала в стихах
старые издания, по которым сама училась. В Мочалейке библиотека была в клубе. В
шестом классе я взял одну книгу на татарском языке – «Герой нашего времени».
При её сдаче библиотекарша обошлась со мной так грубо, что я и туда дорогу
забыл. В общем, я прочитывал литературу только по учебной программе и ничего
больше. Поэтому и остался с недостаточным лексиконом по русскому языку, отчего
и страдаю иногда до сих пор.
Проходили с Рифатом по улицам села несколько раз.
Всегда представляешь то, что видели и каким оставили и каким остались следы
увиденного в наших душах. Хотелось
смотреть и смотреть. Смотреть и вспоминать.
Недаром Рифат предложил ещё раз съездить на родину.
Не знаю можно ли будет реализовать ещё раз эту идею, и так разволновался
сильно. Не было бы инфаркта или инсульта от волнения.
Мы, с Рифатом и Айслу полностью согласны с афоризмом,
услышанным 14 января 2001 года: «Нет более благородной болезни, чем тоска по
Родине».
Волнение в душе вызывал вид речки, её высокие обрывы и воспоминания, о том,
сколько сотен, тысяч раз, я бегал за водой для полива нашего сада, наших
яблонь. Таскал воду и из пруда. Внизу за прудом текла река, а на ее берегах
росли ветлы (таллар). Высота их была более пятнадцати метров. Верхушки деревьев
были вровень с уровнем нашего сада. На
обрыве я подолгу сидел и наблюдал за гнездами ворон, в них, как на
ладони, были видны, как взрослые вороны, косясь на меня, кормили своих воронят.
У птенцов всегда были широко открыты рты. На татарском языке есть грустная,
даже печальная песня. В ней поется о таких ветлах, как будто взятых из наших
мест. Не могу не переписать эту песню, хотя и не полностью.
Талларым.
Р.
Рякыйпов.
Дингез-таулраша,
чорлар аша,
Йоремне
сезг¶ ялгадым.
Кичерегез
мине, еракларга
Ташлап
китк¶н очен,
талларым.
***
Талларым,
талларым, талларым,
Сезг¶ тагын бер
курер идем,
Талларым,
талларым, талларым,
Сезг¶ тагын бер
кайтыр идем.
***
Узем
бел¶м, китк¶н
юлларыма,
Карый-карый
кузем талганын.
Юк,
мин болай бут¶н яши
алмыйм
Кайтам
сезг¶, кайтам,
талларым!
***
Талларым,
талларым, талларым,
Сезг¶ тагын бер
курер идем,
Талларым,
талларым, талларым,
Сезг¶ тагын бер
кайтыр идем.
***
Заезжали мы с Рифатом и Фаридом на кладбище села. Сколько
захоронено там наших родных. Наши три сестренки, Абдрахман абый и другие.
Некоторые могилы уже затерялись. По ограждениям мы нашли могилы дедушки и
бабушки. Ограждения с хромированными пластинами и надписями были установлены
нами в 1975 году. Фарид показал нам могилы своего отца (зятя Алима), матери
(тети Ханбикя апа). Обещал привести в порядок почему-то деформированные
ограждения дедушки и бабушки, своих
родителей. Кроме того, он обещал изготовить и установить ограждения на могилы
Абдрахман абый, прадедушки Мухамедряхима и прапрадедушки Абдулмянняна
(1781-1856 г.г.). Мы знаем, что это
очень большой объем работ. Если Фарид справиться с этой работой, то его место
будет в раю.
Нельзя было не заметить, как в селе организовали
подачу родниковой воды в каждый дом. В чай употребляют только эту воду.
Как-то мы до самого источника не дошли. Времени не
хватило.
Не смогли зайти и к шурину Шавката Тенишева к Равилю.
Равиль-родной брат жены Шавката Ркия апа, нашего двоюродного брата. Не были
также в лесу, на участке, который был отведен нашему старшему поколению после
1917 года. Там были наши пчелы в пеньках, наш колодец. Пчелы в двух пеньках
провели последнее лето в нашем саду в 1929 году.
Очень приятный был разговор с сестрой нашего соседа
Равиля Харрясовича – обаятельной Зухрой. Они сами начали ухаживать когда-то за
нашим садом и потом закрепили его за собой. Встречая нас, она так ласково
приглашала в сад, приговаривая, что в саду все яблони ваши, хороший урожай, мы
не могли не зайти. Увидели многие нами посаженные яблони постояли под ними.
Вспомнили, как ухаживали, как ели свежие и моченые яблоки. После чая мы
попрощались с хозяевами и были очень довольны заботой и бережным отношением к
нашему старому саду.
Зашли мы также на огород, который располагался вокруг
нашей школы. В этом огороде когда-то в тридцатые годы летом находились
конфискованные у дедушки пчелы. Однажды, после учебы в первом классе, по
какой-то причине (возможно, хотелось поесть вишни) я очутился около этих
пчелиных семей. Наверное, я стал на их пути, по которому они летали за медом. И
вот много пчел, целая туча, напала на меня и стала жалить так, что я не знал
куда деваться, но, быстро сообразив, лег в ботву картофеля и отполз под ним на
безопасное расстояние. Почти с «закрытыми» от припухлости глазами, пришлось ходить несколько дней.
Потом эти двенадцать семейств пчел зимой 1942 года, во время хранения в
полуподвальном помещении школы были полностью разворованы. Остались только нами
сделанные ящики для них.
Сама школа в летнее время была закрыта, мы через окна посмотрели на свои парты, за
которыми сидели и учились в четвертом
классе, создалось ощущение, что это было недавно.
Так незаметно подошел и день отъезда с родины.
Посетив мечеть, мы с Джафаром-муллой дошли до района кладбища. Попрощались и
пошли пешком в сторону Мочалейки. Вспомнив, в основном, молодые годы, улицы,
реки, леса, школы, товарищей, родных, родственников и знакомых, которые есть и
которых уже нет, вобрав в себя много печального, мы шли и прощались с Родиной
навсегда, зная, что мы уже не увидим родную землю, родное небо. Предчувствие не
обмануло нас, Рифата, к огромному сожалению, с нами уже нет. В душе моей
горькие слезы.
Всегда провожаем, смотря вверх, как дикие гуси в
строгом строю улетают на юг, оставляя за собой родные края. Они умеют возвращаться обратно ежегодно, мы тоже умеем
это делать, но по многим причинам не можем. Прощай Родина наша. Впечатления не
забываемые. Вернувшись в Астрахань, мы дали своей поездке название «Прощальный
вояж».
Через некоторое время Рифат завершил наш «Прощальный
вояж» своей песней «Алтавыл», написанную поэтическим ничем не сравнимым
стихотворением, охватывающим целую эпоху от рождения до старости и передающей глубокую печаль в
наших душах.
«Алтавыл»
Р.И.Васильев
Алтавылдан чыгып киттек,
Монаеп, кайгыланып.
Доньялар кайда ит¶р дип,
Дулкын кебек чайкатып.
***
Алтавыл,
Алтавыл
Туган
жиребез Алтавыл
Тэнлей
тошта, ирт¶н ист¶
Сагындыра
Атавыл.
***
Безнен
яшь гомерл¶р утте
Альавыл
кырларыда.
Анда
утк¶н яшьлек
еллар
Голе
минем уйларымда.
***
Алтавыл,
Алтавыл
Алтавылнын
кырлары
Алтавылнын
кырларында
Сайраша
тургайлары
***
Алтавыл
Арлю буе
Онытылмас
якларым.
Янган
урман, Салкын чишм¶,
Сары
саз урманнаррым.
***
Алтавыл,
Алтавыл
Алтавыл
урманнары.
Алтавыл
урманнырда
Сайрый
сандугачлары.
***
Арлю
буе инешл¶ре
Сулары
тулса иде.
Анда
утк¶н яшь
гомерне
Кайтарып
булса иде.
***
Алтавыл,
Алтавыл
Алтавылнын
кызлары
Алты
авылнын кызлары –
Тормышнын
йолдызлары.
***
Салкын
чишм¶ инешл¶ре,
Арлю
сулары кипк¶н.
Сулар
кипкэн, гомер утк¶н
Инде
нишл¶рг¶ ик¶н.
***
Алтавыл,
Алтавыл,
Туган
жиребез серл¶ре
Алтвылнын
егетл¶ре
Тормышнын
беркетл¶ре.
***
Сулар
кипк¶н, гомер
утк¶н,
Сабыр
ит¶рг¶мик¶н?
Сулар,
гомер утк¶н инде
Тынычлык
кир¶к инде
***
Алтавыл,
Алтавыл,
Алтавыл
урамнары,
Алтавыл
урамнарында,
Гор
кил¶
гармуннары.
***
Их
туганнар ерлыйк ¶ле
Алтавылнын
ерларын.
Анда
утк¶н бала
чаклар
утк¶н яшьлек
елларын.
***
Алтавыл, Алтавыл,
Туган жиребез Алтавыл.
Тонл¶й тошт¶ конд¶ ист¶
Сагындыра Алтавыл.
***