Учетчик
полеводческой бригады в колхозе.
Сразу после
экзаменов я начал работать учетчиком в бригаде. Бригадиром был старый по
возрасту Ази бабай - Хасян абый. По его указанию я быстро обходил всех
подворно, показывал, кому куда идти работать. Кроме этого в обязанности
учетчика входили: обмер участков на полях, кто сколько отпахал плугами на
лошадях, бороновал, сеял; а женщины занимались прополкой, девушки – в основном
ухаживали за сахарной свеклой. Все работы нужно было обмерить и сказать, кто
сколько заработал трудодней. Мне начислялось за день 0,75 трудодней. Работавший в прошлом году учетчик дал первую
консультацию и вручил мне складную сажень
и сказал, как определить площадь: надо помножить каждую сторону участка
на два, потом помножить их между собой и получить квадратные метры. На два
умножались стороны из-за того, что сажень имела шаг в два метра.
Бригадир
закрепил за мной молодую лошадку, и я начал работу. На ногах у меня очутились
женские туфли зеленые брезентовые с коричневой кнопкой на лямке. После прыжка с
лошадки небольшие каблуки полностью внедрялись в мягкую землю, оставляя следы.
После того, как девчата «по уходу за свеклой» посмеялись надо мной, мне
пришлось бросить эти туфли, но на маму я не обижался. После дневной работы мне
надо было заполнять ведомости, трудовые книжки и вовремя их раздавать и
собирать. В те годы колхозники получали на трудодни по 300-400 граммов зерна.
Разрешалось им раздавать 15% по количеству зерна, сданного в госпоставку или
натурплаты за работу МТС (машинно-тракторной станции), так как все трактора,
комбайны, плуги, сеялки и др. техника принадлежали МТС (государству). Трудодни
брались к 1 августа, поэтому за количество трудодней за полный год получалось
всего по 200-250 граммов на один трудодень. А госпоставки в основном не
выполнялись и зачислялись в недоимки. Недоимки через несколько лет списывались.
Мое личное
мнение к колхозному строю сохранилось до сих пор. На просторах России –
колхозных полях облегчается и облагораживается труд крестьянина только в
коллективах, когда используется передовая техника. Недаром коллективы в виде
наших колхозов организованы в капиталистических странах, таких как Израиль и
Голландия. Однако коллективизация, насильно организованная у нас в 30-е гг., не
смогла найти всеобщую поддержку. Руководителям хотелось быстрее привести крестьян
к земному раю. Это говорим мы, я и Рифат, как бывшие колхозники, изучившие
основы марксизма-ленинизма, политэкономию социализма, «Капитал» К. Маркса,
состоявшие подолгу в партии. Мы сейчас не являемся уже коммунистами, но
партбилеты хранятся в шкафах, мы их публично не сожгли, не порвали, как
некоторые «демократы», развалившие все, что можно было развалить. Надо было
оставить все лучшее в руках народа (как раньше делали лейбористы в Англии),
включая земли, леса, воды, недра, транспорт и т.д. И ничего не ломая, не
создавая безработицы (как в Китае) двигаться вперед, догоняя капиталистические
страны там, где отставали, создавая компьютеры, машины, ширпотреб, увеличивая
продукты питания и т.д. Ведь по ракетам, самолетам (включая освоение космоса),
мы не отстали почти ни от кого.
Оставим
теорию, вернемся к нашим повседневным делам.
Отработав
летом от души, устраивая иногда даже скачки с другими учетчиками на молодых
лошадях по пути, закончили мы трудовой год в колхозе. Но от работ с лопатой и
ведрами в домашнем хозяйстве наша мать никогда не освобождала. Наступил новый
учебный год. Поговорив с ребятами, мы втроем сели за парты 7-го класса.
Получили по 10 тетрадей. Вдруг заходит директор школы Измаил абый и, увидев
нас, выгоняет, не сдавших экзамены за 7 класс. Говорит, что мы вас перевели в
8-й класс и придете после обеда. Итогом дня для нас был не только перевод в 8-й
класс, но и получение еще по 10 тетрадей… Свой последний год учебы закончил я в
мае месяце 1941 года с Похвальной грамотой. Вручая грамоту, Измаил абый
напомнил, что такую же Похвальную грамоту
«За отличные успехи в учебе и примерное поведение» с портретами Ленина и
Сталина он вручал мне еще после окончания 4-го класса. Почти без перерыва, я
снова начал работать бригадным учетчиком.
Нельзя не
вспомнить период нашей молодежной жизни, когда в свободное время от работы и
учебы мы занимались даже искусством, если это можно так назвать. Инициаторов я
уже не помню. Дело в том, что мы придумали показывать желающим спектакли,
причем бесплатные. Сюжеты мы подбирали более интересные, в основном написанные
арабским шрифтом. Однако суфлеров было мало на такой алфавит. Добровольно
согласилась только тетка Кадима Аиша апа и сам Кадим. Напишу только об одном
спектакле «Сунгян йолдызлар» («Потухшие звезды») Карима Тинчурина, в котором
говорится о любви двух молодых людей во время первой мировой войны. Были
трудности в подборе актеров («кадров»). Дело в том, что наши одноклассницы
стеснялись принимать участие в спектакле, поэтому первые девичьи роли
приходилось играть мальчикам, в том числе мне. Одежду (платок, кофту, туфли,
юбку) давала мне опять же наша мама, а сама в клуб не ходила.
Спектакли
проходили при заполненных скамейках, напряженно, ответственно, по-моему, очень
интересно. Например, когда я наливал «яд» в ухо своему джигиту, чтобы его
забраковали в армейской комиссии, его младший брат в зале даже заплакал. На
спектакле были песни, музыка, юмор…
После того как
наше поколение было призвано в армию, подобным распространением татарской
культуры занимались следующие поколения. Рифат и его друзья – «артисты»
охватывали уже большое количество людей в клубах Мочалейки, не испытывая
недостатка актрис на женские роли.